Сны Раскольникова и их значение
В романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» множество символичных сцен, которые играют важную роль для смысла произведения. Ярким примером являются сны Раскольникова и их значение. Через образы, являющиеся герою во снах, к нему приходят важные решения, а читатель более точно понимает внутренние переживания героя.
Удобная таблица по снам Раскольникова
Сны Раскольникова в романе занимают важное место. Каждый из них является знаковым для судьбы Раскольникова. Приходят они в особо ярких состояниях и имеют очень символичное значение. Наиболее удобно символику и значение снов героя отобразить таблица «Сны Раскольникова».
Далекое детство Родиона. Они с отцом направляются в церковь и проходят мимо кабака. Родя видит, как выпившие мужики жестоко избивают маленькую слабую лошадь, которая запряжена в очень большую, несоразмерную ей телегу. Родя хочет заступиться за животное, но на его глазах лошадь убивают, прибив до конца железным ломом.
Сон как бы подготавливает Раскольникова, остерегает его, говорит о том, что задуманное злодеяние противоречит чистой душе и положительным качествам героя.
Церковь и кабак как противопоставление жизненных позиций, но находятся они совсем рядом друг с другом. Кабак является олицетворением зла и жестокости, пьянства, которое приводит к негативным последствиям. Церковь же – олицетворение чистого и светлого начала в человеке, Бога.
Церковь и кабак не случайно находят недалеко друг от друга: это показывает, что каждый человек волен сам выбирать, по каким принципам ему жить, а от добра до зла может быть всего один шаг.
Египет, оазис, голубая вода и теплый песок.
Жажда души, стремление к чистому и прекрасному. Сон снится на кануне убийства, герой все еще может остановиться и выбрать путь чистой жизни.
Оазис, голубая вода, тепло – как чистота побуждений и образа жизни среди океана нищеты и разрата, грязных мыслей и злобных затей.
Сон об Илье Петровиче и хозяйке
Сон происходит как в бреду. во сне приходит полицейский Илья Петрович и Родион якобы слышит, как внизу он бьет хозяйку квартиры.
Страх Родиона быть разоблаченным, пойманным за свое преступление. Раскольников боится, что его арестуют и ничего не предпринимает для спасения хозяйки.
Сцена выступает как композиционный двойник убийства старухи и Лизаветы. Родион мог остановить себя, одуматься, но ничего не сделал.
По зову какого-то человека, Раскольников приходит в квартиру процентщицы и видит ее сидящей в углу. Герой пытается расправиться со старухой, но у него не получается, он слышит только ее смех.
Раскольников сбегает и оказывается под взглядом множества людей, которые притаились и молча ждут, что он будет делать.
Сон символизирует внутреннее состояние героя. Не зря сон снится именно перед приходом Свидригайлова, который сознается, что все знает.
Сон означает полный провал эксперимента над собой.
Смех выступает как победа старухи – убил ее, но не выиграл, а проиграл ей, испытывая муки совести.
Все люди подвержены страшной болезни. Они должны погибнуть, заражены злобой и жестокостью, убивают друг друга и плодят ужас на Земле. Только некоторые избранные могут выжить с помощью того, что несут в мир свет и чистоту.
Сон снится Раскольникову, когда он находится на каторге, после всех перенесенных им мук. Рядом с ним – Соня, которая умеет сострадать и несет в себе всю боль человечества, очищение и страдание.
Каторга и Соня становятся для героя началом новом жизни и искупления своего страшного греха.
Сон как символ обновления души, ее очищения.
источник
СНЫ ГЛАВНОГО ГЕРОЯ и ИХ ЗНАЧЕНИЕ в романе Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»
Каждый сон Раскольникова является зеркалом его души, которое отражает именно то, что хотел донести до нас автор. В работе имеется презентация по теме, анализ текста.
Просмотр содержимого документа
«Сны Раскольникова»
СНЫ ГЛАВНОГО ГЕРОЯ и ИХ ЗНАЧЕНИЕ в романе Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»
Что такое сны? Откуда они берутся? Почему, закрыв глаза и не воспринимая ничего вокруг, не покидая не то, что дома, даже собственной постели, мы переживаем удивительные приключения, совершаем странствия туда, где никогда не были, говорим с теми, с кем незнакомы, выглядим так, как совсем не можем выглядеть?
На эти вопросы до сих пор никто не знает ответа. Древние говорили – от Бога, врачи считают – из наших мыслей, толкователи снов – из будущего. Что они значат, эти осколки какой-то небывалой и “не будущей” жизни, которые то освещают день, то выбивают из колеи, то заставляют страдать? И стоят ли они того, чтобы о них думать?
Изображение сна — описание сновидения, вещего сна — весьма распространенный литературный прием. Сны очень часто применяются писателями для передачи внутреннего состояния героя, так как во сне человек становится самим собой. Вот почему из сна мы можем узнать о переживаниях героя, его воспоминаниях о прошлом или о том, что может ждать героя в будущем.
Знаменитый английский предсказатель Эдгар Кейси утверждал: «Сон – это сегодняшние ответы на завтрашние вопросы». Испанский драматург и поэт Кальдерон твердил: «Жизнь – это сон».
Каждому из нас известно, что знаменитый ученый Дмитрий Менделеев увидел свою периодическую таблицу химических элементов во сне, и его пример – не единственный. Многие ученые признавались в том, что своими открытиями обязаны своим удивительным снам. Из их снов в нашу жизнь пришла не только таблица Менделеева, атомная бомба, но и различная музыка, швейная машинка, лекарства и многие великие открытия.
Не зря немецкий химик Фридрих Кекуле, открывший структуру бензола, на одном из научных съездов призвал: «Давайте изучать свои сны, джентльмены, и тогда мы, возможно, придем к истине!» .
Однако, как утверждают многие исследователи, степень достоверности этих событий непроверяема, и поэтому эти сновидения подчас нужно воспринимать как сюжетообразующий элемент собственного «мифотворчества» человека.
Конечно, о снах и об открытиях можно говорить бесконечно. Но сегодня мы хотим поговорить о снах литературных героев, в частности, о снах Родиона Романовича Раскольникова, главного героя романа «Преступление и наказание» Федора Михайловича Достоевского.
Цель — выявить идейно – художественное значение снов главного героя в романе.
Изучить литературу по теме. Проанализировать сны Раскольникова.
Выявить взаимосвязь сна – бреда Раскольникова с его нравственным состоянием и осмыслением действительности.
Понять, какой идейно – художественный смысл вложил автор в сны героя, посещающие его на протяжении всего романа “Преступление и наказание”.
Обобщить и систематизировать наблюдения.
Сновидения играют особую роль в литературных произведениях. Сны героев зачастую определяют их жизнь. Часто то, что персонажи произведений видят, закрыв глаза, важнее того, что он делает, открыв их. Они могут показать внутренний мир героя, его переживания или то, что может ждать его в будущем.
Данную тему изучали многие критики и деятели литературы, как, например: М. М. Бахтин, С. В. Белов, Л. П. Гроссман, В. В. Кожинов, Т.А.Касаткина и многие другие. Все они посвятили специальные главы или страницы своих книг анализу каждого из сновидений героев, описанных в произведениях писателем. По их мнению, сны видят думающие и сомневающиеся герои.
Знаменитый критик и исследователь Бахтин отмечал: «Пожалуй, во всей европейской литературе нет писателя, в творчестве которого сны играли бы такую большую и существенную роль, как у Достоевского. Писатель как бы подсказывает читателю методику прочтения снов его героев». Сны героев писатель подробно описывает во многих своих романах и повестях, как например: “Дядюшкин сон”, “Петербургские сновидения в стихах и прозе”, “Сон смешного человека”, “Подросток”, “Двойник”, “Хозяйка”, “Униженные и оскорбленные”, «Бесы» и другие.
«Преступление и наказание» считается самым насыщенным сновидениями романом.
В тексте можно выделить цикл снов Раскольникова и цикл-тройчатку — тройной сон Свидригайлова. Сны Раскольникова показывают душевные метания героя и его несоотносимость с окружающим миром.
Родиону Раскольникову снится несколько снов. По сути, некоторые его сны – это игра воображения — набор неясных образов, а другие очень яркие и чёткие. У Раскольникова в сознании стирается грань между поступками и действиями — наступает бред. Сны Раскольникова — это его диалог с совестью. Первый и последний сон очень хорошо показывают внутреннее состояние главного героя до и после совершения преступления.
На протяжении всего романа в душе Раскольникова происходит конфликт, и эти внутренние противоречия обусловливают его странное состояние: герой настолько погружен в себя, что для него грань между мечтой и реальностью, между сном и действительностью смазывается, воспаленный мозг рождает бред, и герой впадает в апатию, полусон-полубред. Поэтому о некоторых снах трудно сказать, сон это или бред, игра воображения.
Сны Раскольникова удобно не только нумеровать, но и, определив их вид, дать каждому название, что видно в таблице:
Активно вмешивается, сострадает
2. Грезы о том, что он в Африке, Египте?
3. Сон о том, как бьют хозяйку
Наблюдает, боится, прячется
4. Сон о старухе, которую убивает и не может убить
После первого разговора со следователем
Первый и второй сны Раскольников видит до убийства. Третий и четвертый – после. Рассказ о последних снах возникает в Эпилоге. Все сны связаны между собой единой сюжетной линией. Перед нами разворачивается картина развенчания идеи Родиона Раскольникова. От сострадания – к убийству – к мировой катастрофе. Постепенно в герое происходит переоценка не только психических, но и общечеловеческих ценностей. Благодаря такому психологическому приему, использованному Достоевским, становится понятно, что речь идет о духовной борьбе в сознании героя.
Первый сон Раскольникова – отражение его внутреннего состояния перед убийством, состояние болезненного восприятия несправедливости мира, мира униженных и оскорбленных. Сон об убийстве лошади (в восприятии ребенка) характеризует бесчеловечность этого мира, а также доброту самого Раскольникова, имеет композиционного двойника — смерть Катерины Ивановны.
Первый сон сам герой называет «страшным сном», «безобразным сном». Это отрывок из детства. Герой видит себя ребенком, ему семь лет. Он гуляет с отцом за городом. Душно, серо. Дорога проходит мимо кабака, олицетворяющего грязь, пьянство и разврат. Рядом «церковь с зеленым куполом» и кладбище. (Раскольников ходил с отцом в церковь два раза в год, что ему очень нравилось). Хохот, крики, драка. Проходя мимо кабака, Раскольников увидел, как несколько пьяных мужиков бьют «старую клячу» («Но уж бедной лошадке плохо. Она задыхается, останавливается, опять дёргает, чуть не падает»). Пьяная толпа в телеге бесится, и Миколка бьет лошадь. Наконец, кто-то кричит: «Топором ее, чего! Покончить с ней разом. «. В итоге, лошадь убивают, и все, кроме Родиона и старичка, стоящего в толпе, не пытаются остановить пьяных мужиков. Мальчик бросается ее защищать, плачет, «обхватывает ее мертвую, окровавленную морду и целует ее, целует ее в глаза, в губы». Раскольников просыпается «весь в поту» и решает отказаться от убийства: «Неужели ж я в самом деле возьму топор, стану бить по голове, размозжу ей череп? Я ведь не вытерплю, не вытерплю!» – мучается он.
Аналогом лошади из сна, на наш взгляд, является в романе Катерина Ивановна, падающая под грузом нереальных своих бед и забот, которые очень велики, но сносимы, и именно от этих бед, оскорблений и скорбей, существующих почти только в мозгу её, она в конце концов и гибнет – как «загнанная лошадь».
Первый сон, по-моему, можно рассмотреть с точки зрения развития отношений Раскольникова с отцом. В результате перед нами предстает очень интересная картина. Видя общий грех людей, избивающих лошадку, мальчик сначала кидается за помощью к отцу, затем к мудрому старику, но, поняв, что они ничего не могут или не хотят сделать, бросается защищать лошадку и наказывать обидчика сам. Но лошадка уже мертва, а обидчик даже не замечает его кулачков, и, наконец, отец ловит его и вытаскивает из ада, в который мальчик вверг себя своей ненасытной жаждой справедливости. В тот момент Родион теряет веру в могущество отца и его способность устроить так, чтобы страдания не было. Теряет веру в могущество Бога.
Маленький Родион уже в семилетнем возрасте пытается вернуть справедливость. Этот сон означает, что одних усилий Раскольникова слишком мало для того, чтобы изменить сознание людей, искоренить инстинкт самоуничтожения человечества. Обилие насилия в этом сне стало очередным толчком, заставившим Раскольникова пойти на убийство, усиливающим уверенность в необходимости самому изменить мир.
Первый сон героя утверждает, что Раскольников вовсе не жесток: ему чужды беспощадность и презрение к чужой жизни, даже лошадиной, и возможное насилие над живым существом для него омерзительно, противоестественно.
Основное значение первого сна заключается в неприятии убийства натурой Раскольникова. Если перед сном герой думает о полезности убийства старухи-процентщицы, которая отжила свой век и «заедает» чужой, но, просыпаясь в холодном поту и в ужасе от сцены, увиденной во сне, он готов отказаться от убийства. Эта перемена объясняется борьбой души и разума, которая постоянно происходит в герое.
Второй сон – это сон-греза, который привиделся ему накануне преступления. Он видит себя в Египте, в оазисе, пальмы, голубая и холодная вода, “чистый, с золотыми блестками песок”. Пейзаж этого сновидения явно противопоставлен душному Петербургу, а холодная вода, голубой и золотой цвета сна позволяют представить, чего жаждет душа Раскольникова Он пьет воду прямо из ручья, но тут бьют часы, он просыпается и, взяв топор, идет убивать.
Третий сон — это бредовый сон, сон-кошмар. Это не сон, а видение, сразу после совершения преступления. Раскольникову мерещится, что на лестнице квартальный надзиратель страшно избивает его квартирную хозяйку. Много свидетелей, разговоры, стоны, жалобы. Потом все затихает. Раскольникову страшно, боится разоблачения. В этом сне в преображенном виде проступают события вчерашнего дня убийства. Страх, испытываемый Раскольниковым в комнате (“он хотел было запереться на крючок, но рука не поднялась. ”), заставляет вспомнить пережитый ужас после убийства, когда он обнаружил, что дверь была не заперта на крючок, а потом притаился за дверью и слушает, как снаружи стучат, зовут старуху, разговаривают о том, что дверь “не на замке, а на крючке” — “значит, кто-нибудь из них дома”. Раскольников связывает избиение хозяйки со своим преступлением.
Это — продолжение темы беззакония мира, предощущение будущей отрезанности героя от людей, т.е. его наказания. Композиционный «двойник» — убийство старухи-процентщицы и Лизаветы.
Четвертый сон Раскольникова о том, как он вновь убивает и не может убить старушку. Раскольников обнаруживает, что старуха живая, когда заглядывает ей снизу в лицо. Своего рода сон – издевательство, глумление «старой ведьмы» и толпы над героем. Герой думает, что может убить и что его боятся, но оказывается, что он бессилен совершить преступление, и над ним смеются. Мне кажется, его можно рассматривать и как сон – прощение, так как к этому моменту Раскольников признал себя «тварью дрожащей», вспомнил и пожалел Лизавету. Теперь он чувствует свою вину, он видит, как огромное количество людей смеётся над ним.
Сон этот, как и первый, кошмарный: старуха процентщица смеется в ответ на попытки Раскольникова убить ее. Достоевский нагнетает, сгущает краски: смех у старухи «зловещий», гомон толпы за дверью явно недоброжелательный, злобный, насмешливый; сон четко и достоверно отражает состояние взволнованной, отчаявшейся, мятущейся души героя, особенно усилившееся после провала «эксперимента над собой». Раскольников оказывается не Наполеоном, не властелином, имеющим право с легкостью переступать через чужие жизни ради достижения своей цели; муки совести и страх разоблачения делают его жалким.
П ятое сновидение Эпилога существенно отличается от предыдущих. Это не один сон, а сжатый пересказ тех снов, которые снились Раскольникову во время болезни в острожной больнице. Он называет их «бессмысленным бредом», «горячешными грезами». В этих снах нет самого Раскольникова как действующего лица. Это сны о какой-то страшной болезни, пришедшей из глубины Азии в Европу. Ее разносят «микроскопические существа» «трихины», которые обладают умом и волей и вселяются в тела людей. Мир гибнет, но спасаются несколько, которые должны «начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей». Это сон о мировой катастрофе, конце света, сон-апокалипсис и пророческий сон, в котором, как утверждают исследователи, представлено пророчество Достоевского о мировой войне или революции. Одновременно — это и сон- предупреждение, после которого Раскольников окончательно разочаровывается в своей теории о праве сильного на убийство пусть даже ради благородной цели. Этот сон не имеет реального композиционного двойника. Раскольников отказывается от теории: она ложная, не может осуществиться .
Таким образом, сны Раскольникова показывают душевные метания героя и его несоотносимость с окружающим миром. Достоевский блестяще использовал в романе художественный приём – сны. Именно благодаря сновидению мы смогли погрузиться в душевные перипетии героя, познать его духовные переживания. Каждый сон является зеркалом души Родиона Романовича, которое отражает именно то, что хотел донести до нас автор. Мы считаем, что именно с помощью снов Раскольникова мы можем сопереживать герою, почувствовать атмосферу того времени, наиболее полно понять цели и мысли людей девятнадцатого столетия.
Достоевскому удалось очень тонко и точно описать внутреннее психологическое состояние героя с помощью его снов:
Первый сон был толчком Раскольникова от обдумывания теории к действию убийству старухи.
Второй сон является проявлением его совести, которая нашла оправдание поступку Раскольникова.
Третий сон показывает Раскольникову, что его уже раскрыли («Всё тайное становится явным»).
Четвёртый сон — это последний аргумент в крушении теории Раскольникова.
Пятый сон — предупреждение, после которого Раскольников окончательно разочаровывается в своей теории о праве сильного на убийство пусть даже ради благородной цели. Раскол ьников отказывается от теории: она ложная, не может осуществиться.
И именно признание своей вины в конце эпилога освобождает Раскольникова от того тяжелого мрака, в который он погружен на протяжении всего романа.
Автор не принимает никаких теорий о разделении людей, никаких идей, разрешающих кровь по совести.
Только христианская любовь, сострадание, милосердие спасут душу человека и весь мир.
Список использованной литературы
Ф.М.Достоевский «Преступление и наказание». «Советская Россия». М., 1988.
Статья «Сны Раскольникова» (социальный психоанализ от Сергея Выгонского, «Альманах», выпуск 12), М., 2005.
Назиров Р.Г. «Творческие принципы Ф. М. Достоевского». — М.,1998.
Достоевский Ф.М. «Преступление и наказание». Роман/Вступ. статья К.Тюнькина; Оформ. худож. В.Максина. – Л.: Худож. Лит., 1980.
Бахтин М.М. «Проблемы поэтики Достоевского». — М., 1972.
Т. А. Касаткина «Воскрешение Лазаря: опыт экзегетического прочтения романа Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание»
Первый сон Раскольникова (часть 1, гл.5)
Страшный сон приснился Раскольникову. Приснилось ему его детство, еще в их городке. Он лет семи и гуляет в праздничный день, под вечер, с своим отцом за городом. Время серенькое, день удушливый, местность совершенно такая же, как уцелела в его памяти: даже в памяти его она гораздо более изгладилась, чем представлялась теперь во сне. Городок стоит открыто, как на ладони, кругом ни ветлы; где-то очень далеко, на самом краю неба, чернеется лесок. В нескольких шагах от последнего городского огорода стоит кабак, большой кабак, всегда производивший на него неприятнейшее впечатление и даже страх, когда он проходил мимо его, гуляя с отцом. Там всегда была такая толпа, так орали, хохотали, ругались, так безобразно и сипло пели и так часто дрались; кругом кабака шлялись всегда такие пьяные и страшные рожи. Встречаясь с ними, он тесно прижимался к отцу и весь дрожал. Возле кабака дорога, проселок, всегда пыльная, и пыль на ней всегда такая черная. Идет она, извиваясь, далее и шагах в трехстах огибает вправо городское кладбище. Среди кладбища каменная церковь с зеленым куполом, в которую он раза два в год ходил с отцом и с матерью к обедне, когда служились панихиды по его бабушке, умершей уже давно, и которую он никогда не видал. При этом всегда они брали с собою кутью на белом блюде, в салфетке, а кутья была сахарная из рису и изюму, вдавленного в рис крестом. Он любил эту церковь и старинные в ней образа, большею частию без окладов, и старого священника с дрожащею головой. Подле бабушкиной могилы, на которой была плита, была и маленькая могилка его меньшого брата, умершего шести месяцев и которого он тоже совсем не знал и не мог помнить; но ему сказали, что у него был маленький брат, и он каждый раз, как посещал кладбище, религиозно и почтительно крестился над могилкой, кланялся ей и целовал ее. И вот снится ему: они идут с отцом по дороге к кладбищу и проходят мимо кабака; он держит отца за руку и со страхом оглядывается на кабак. Особенное обстоятельство привлекает его внимание: на этот раз тут как будто гулянье, толпа разодетых мещанок, баб, их мужей и всякого сброду. Все пьяны, все поют песни, а подле кабачного крыльца стоит телега, но странная телега. Это одна из тех больших телег, в которые впрягают больших ломовых лошадей и перевозят в них товары и винные бочки. Он всегда любил смотреть на этих огромных ломовых коней, долгогривых, с толстыми ногами, идущих спокойно, мерным шагом и везущих за собою какую-нибудь целую гору, нисколько не надсаждаясь, как будто им с возами даже легче, чем без возов. Но теперь, странное дело, в большую такую телегу впряжена была маленькая, тощая, саврасая крестьянская клячонка, одна из тех, которые — он часто это видел — надрываются иной раз с высоким каким-нибудь возом дров или сена, особенно коли воз застрянет в грязи или в колее, и при этом их так больно, так больно бьют всегда мужики кнутами, иной раз даже по самой морде и по глазам, а ему так жалко, так жалко на это смотреть, что он чуть не плачет, а мамаша всегда, бывало, отводит его от окошка. Но вот вдруг становится очень шумно: из кабака выходят с криками, с песнями, с балалайками пьяные-препьяные большие такие мужики в красных и синих рубашках, с армяками внакидку. «Садись, все садись! — кричит один, еще молодой, с толстою такою шеей и с мясистым, красным, как морковь, лицом, — всех довезу, садись!» Но тотчас же раздается смех и восклицанья:
— Да ты, Миколка, в уме, что ли: этаку кобыленку в таку телегу запрег!
— А ведь савраске-то беспременно лет двадцать уж будет, братцы!
— Садись, всех довезу! — опять кричит Миколка, прыгая первый в телегу, берет вожжи и становится на передке во весь рост. — Гнедой даве с Матвеем ушел, — кричит он с телеги, — а кобыленка этта, братцы, только сердце мое надрывает: так бы, кажись, ее и убил, даром хлеб ест. Говорю садись! Вскачь пущу! Вскачь пойдет! — И он берет в руки кнут, с наслаждением готовясь сечь савраску.
— Да садись, чего! — хохочут в толпе. — Слышь, вскачь пойдет!
— Она вскачь-то уж десять лет, поди, не прыгала.
— Не жалей, братцы, бери всяк кнуты, зготовляй!
Все лезут в Миколкину телегу с хохотом и остротами. Налезло человек шесть, и еще можно посадить. Берут с собою одну бабу, толстую и румяную. Она в кумачах, в кичке с бисером, на ногах коты, щелкает орешки и посмеивается. Кругом в толпе тоже смеются, да и впрямь, как не смеяться: этака лядащая кобыленка да таку тягость вскачь везти будет! Два парня в телеге тотчас же берут по кнуту, чтобы помогать Миколке. Раздается: «ну!», клячонка дергает изо всей силы, но не только вскачь, а даже и шагом-то чуть-чуть может справиться, только семенит ногами, кряхтит и приседает от ударов трех кнутов, сыплющихся на нее, как горох. Смех в телеге и в толпе удвоивается, но Миколка сердится и в ярости сечет учащенными ударами кобыленку, точно и впрямь полагает, что она вскачь пойдет.
— Пусти и меня, братцы! — кричит один разлакомившийся парень из толпы.
— Садись! Все садись! — кричит Миколка, — всех повезет. Засеку! — И хлещет, хлещет, и уже не знает, чем и бить от остервенения.
— Папочка, папочка, — кричит он отцу, — папочка, что они делают? Папочка, бедную лошадку бьют!
— Пойдем, пойдем! — говорит отец, — пьяные, шалят, дураки: пойдем, не смотри! — и хочет увести его, но он вырывается из его рук и, не помня себя, бежит к лошадке. Но уж бедной лошадке плохо. Она задыхается, останавливается, опять дергает, чуть не падает.
— Секи до смерти! — кричит Миколка, — на то пошло. Засеку!
— Да что на тебе креста, что ли, нет, леший! — кричит один старик из толпы.
— Видано ль, чтобы така лошаденка таку поклажу везла, — прибавляет другой.
— Не трожь! Мое добро! Что хочу, то и делаю. Садись еще! Все садись! Хочу, чтобы беспременно вскачь пошла.
Вдруг хохот раздается залпом и покрывает всё: кобыленка не вынесла учащенных ударов и в бессилии начала лягаться. Даже старик не выдержал и усмехнулся. И впрямь: этака лядащая кобыленка, а еще лягается!
Два парня из толпы достают еще по кнуту и бегут к лошаденке сечь ее с боков. Каждый бежит с своей стороны.
— По морде ее, по глазам хлещи, по глазам! — кричит Миколка.
— Песню, братцы! — кричит кто-то с телеги, и все в телеге подхватывают. Раздается разгульная песня, брякает бубен, в припевах свист. Бабенка щелкает орешки и посмеивается.
. Он бежит подле лошадки, он забегает вперед, он видит, как ее секут по глазам, по самым глазам! Он плачет. Сердце в нем поднимается, слезы текут. Один из секущих задевает его по лицу; он не чувствует, он ломает свои руки, кричит, бросается к седому старику с седою бородой, который качает головой и осуждает всё это. Одна баба берет его за руку и хочет увесть; но он вырывается и опять бежит к лошадке. Та уже при последних усилиях, но еще раз начинает лягаться.
— А чтобы те леший! — вскрикивает в ярости Миколка. Он бросает кнут, нагибается и вытаскивает со дна телеги длинную и толстую оглоблю, берет ее за конец в обе руки и с усилием размахивается над савраской.
— Мое добро! — кричит Миколка и со всего размаху опускает оглоблю. Раздается тяжелый удар.
— Секи ее, секи! Что стали! — кричат голоса из толпы.
А Миколка намахивается в другой раз, и другой удар со всего размаху ложится на спину несчастной клячи. Она вся оседает всем задом, но вспрыгивает и дергает, дергает из всех последних сил в разные стороны, чтобы вывезти; но со всех сторон принимают ее в шесть кнутов, а оглобля снова вздымается и падает в третий раз, потом в четвертый, мерно, с размаха. Миколка в бешенстве, что не может с одного удара убить.
— Сейчас беспременно падет, братцы, тут ей и конец! — кричит из толпы один любитель.
— Топором ее, чего! Покончить с ней разом, — кричит третий.
— Эх, ешь те комары! Расступись! — неистово вскрикивает Миколка, бросает оглоблю, снова нагибается в телегу и вытаскивает железный лом. — Берегись! — кричит он и что есть силы огорошивает с размаху свою бедную лошаденку. Удар рухнул; кобыленка зашаталась, осела, хотела было дернуть, но лом снова со всего размаху ложится ей на спину, и она падает на землю, точно ей подсекли все четыре ноги разом.
— Добивай! — кричит Миколка и вскакивает, словно себя не помня, с телеги. Несколько парней, тоже красных и пьяных, схватывают что попало — кнуты, палки, оглоблю, и бегут к издыхающей кобыленке. Миколка становится сбоку и начинает бить ломом зря по спине. Кляча протягивает морду, тяжело вздыхает и умирает.
— Мое добро! — кричит Миколка, с ломом в руках и с налитыми кровью глазами. Он стоит будто жалея, что уж некого больше бить.
— Ну и впрямь, знать, креста на тебе нет! — кричат из толпы уже многие голоса.
Но бедный мальчик уже не помнит себя. С криком пробивается он сквозь толпу к савраске, обхватывает ее мертвую, окровавленную морду и целует ее, целует ее в глаза, в губы. Потом вдруг вскакивает и в исступлении бросается с своими кулачонками на Миколку. В этот миг отец, уже долго гонявшийся за ним, схватывает его наконец и выносит из толпы.
— Пойдем! пойдем! — говорит он ему, — домой пойдем!
— Папочка! За что они. бедную лошадку. убили! — всхлипывает он, но дыханье ему захватывает, и слова криками вырываются из его стесненной груди.
— Пьяные, шалят, не наше дело, пойдем! — говорит отец. Он обхватывает отца руками, но грудь ему теснит, теснит. Он хочет перевести дыхание, вскрикнуть, и просыпается.
Он проснулся весь в поту, с мокрыми от поту волосами, задыхаясь, и приподнялся в ужасе.
Пообедав, протянулся он опять на диван, но заснуть уже не мог, а лежал без движения, ничком, уткнув лицо в подушку. Ему всё грезилось, и всё странные такие были грезы: всего чаще представлялось ему, что он где-то в Африке, в Египте, в каком-то оазисе. Караван отдыхает, смирно лежат верблюды; кругом пальмы растут целым кругом; все обедают. Он же всё пьет воду, прямо из ручья, который тут же, у бока, течет и журчит. И прохладно так, и чудесная-чудесная такая голубая вода, холодная, бежит по разноцветным камням и по такому чистому с золотыми блестками песку.
Он очнулся в полные сумерки от ужасного крику. Боже, что это за крик! Таких неестественных звуков, такого воя, вопля, скрежета, слез, побой и ругательств он никогда еще не слыхивал и не видывал. Он и вообразить не мог себе такого зверства, такого исступления. В ужасе приподнялся он и сел на своей постели, каждое мгновение замирая и мучаясь. Но драки, вопли и ругательства становились всё сильнее и сильнее. И вот, к величайшему изумлению, он вдруг расслышал голос своей хозяйки. Она выла, визжала и причитала, спеша, торопясь, выпуская слова так, что и разобрать нельзя было, о чем-то умоляя, — конечно, о том, чтоб ее перестали бить, потому что ее беспощадно били на лестнице. Голос бившего стал до того ужасен от злобы и бешенства, что уже только хрипел, но все-таки и бивший тоже что-то такое говорил, и тоже скоро, неразборчиво, торопясь и захлебываясь. Вдруг Раскольников затрепетал как лист: он узнал этот голос; это был голос Ильи Петровича. Илья Петрович здесь и бьет хозяйку! Он бьет ее ногами, колотит ее головою о ступени, — это ясно, это слышно по звукам, по воплям, по ударам! Что это, свет перевернулся, что ли? Слышно было, как во всех этажах, по всей лестнице собиралась толпа, слышались голоса, восклицания, всходили, стучали, хлопали дверями, сбегались. «Но за что же, за что же, и как это можно!» — повторял он, серьезно думая, что он совсем помешался. Но нет, он слишком ясно слышит. Но, стало быть, и к нему сейчас придут, если так, «потому что. верно, всё это из того же. из-за вчерашнего. Господи!» Он хотел было запереться на крючок, но рука не поднялась. да и бесполезно! Страх, как лед, обложил его душу, замучил его, окоченил его. Но вот наконец весь этот гам, продолжавшийся верных десять минут, стал постепенно утихать. Хозяйка стонала и охала, Илья Петрович всё еще грозил и ругался. Но вот наконец, кажется, и он затих; вот уж и не слышно его; «неужели ушел! Господи!» Да, вот уходит и хозяйка, всё еще со стоном и плачем. вот и дверь у ней захлопнулась. Вот и толпа расходится с лестниц по квартирам, — ахают, спорят, перекликаются, то возвышая речь до крику, то понижая до шепоту. Должно быть, их много было; чуть ли не весь дом сбежался. «Но боже, разве всё это возможно! И зачем, зачем он приходил сюда!»
Раскольников в бессилии упал на диван, но уже не мог сомкнуть глаз; он пролежал с полчаса в таком страдании, в таком нестерпимом ощущении безграничного ужаса, какого никогда еще не испытывал. Вдруг яркий свет озарил его комнату: вошла Настасья со свечой и с тарелкой супа. Посмотрев на него внимательно и разглядев, что он не спит, она поставила свечку на стол и начала раскладывать принесенное: хлеб, соль, тарелку, ложку.
— Небось со вчерашнего не ел. Целый-то день прошлялся, а самого лихоманка бьет.
— Настасья. за что били хозяйку?
Она пристально на него посмотрела.
— Сейчас. полчаса назад, Илья Петрович, надзирателя помощник, на лестнице. За что он так ее избил? и. зачем приходил.
Настасья молча и нахмурившись его рассматривала и долго так смотрела. Ему очень неприятно стало от этого рассматривания, даже страшно.
— Настасья, что ж ты молчишь? — робко проговорил он наконец слабым голосом.
— Это кровь, — отвечала она наконец, тихо и как будто про себя говоря.
— Кровь. Какая кровь. — бормотал он, бледнея и отодвигаясь к стене. Настасья продолжала молча смотреть на него.
— Никто хозяйку не бил, — проговорила она опять строгим и решительным голосом. Он смотрел на нее, едва дыша.
Четвертый сон (часть 3, гл.6)
Он забылся; странным показалось ему, что он не помнит, как мог он очутиться на улице. Был уже поздний вечер. Сумерки сгущались, полная луна светлела всё ярче и ярче; но как-то особенно душно было в воздухе. Люди толпой шли по улицам; ремесленники и занятые люди расходились по домам, другие гуляли; пахло известью, пылью, стоячею водой. Раскольников шел грустный и озабоченный: он очень хорошо помнил, что вышел из дому с каким-то намерением, что надо было что-то сделать и поспешить, но что именно — он позабыл. Вдруг он остановился и увидел, что на другой стороне улицы, на тротуаре, стоит человек и машет ему рукой. Он пошел к нему через улицу, но вдруг этот человек повернулся и пошел как ни в чем не бывало, опустив голову, не оборачиваясь и не подавая вида, что звал его. «Да полно, звал ли он?» — подумал Раскольников, однако ж стал догонять. Не доходя шагов десяти, он вдруг узнал его и — испугался; это был давешний мещанин, в таком же халате и так же сгорбленный. Раскольников шел издали; сердце его стукало; повернули в переулок — тот всё не оборачивался. «Знает ли он, что я за ним иду?» — думал Раскольников. Мещанин вошел в ворота одного большого дома. Раскольников поскорей подошел к воротам и стал глядеть: не оглянется ли он и не позовет ли его? В самом деле, пройдя всю подворотню и уже выходя во двор, тот вдруг обернулся и опять точно как будто махнул ему. Раскольников тотчас же прошел подворотню, но во дворе мещанина уж не было. Стало быть, он вошел тут сейчас на первую лестницу. Раскольников бросился за ним. В самом деле, двумя лестницами выше слышались еще чьи-то мерные, неспешные шаги. Странно, лестница была как будто знакомая! Вон окно в первом этаже; грустно и таинственно проходил сквозь стекла лунный свет; вот и второй этаж. Ба! Это та самая квартира, в которой работники мазали. Как же он не узнал тотчас? Шаги впереди идущего человека затихли: «стало быть, он остановился или где-нибудь спрятался». Вот и третий этаж; идти ли дальше? И какая там тишина, даже страшно. Но он пошел. Шум его собственных шагов его пугал и тревожил. Боже, как темно! Мещанин, верно, тут где-нибудь притаился в углу. А! квартира отворена настежь на лестницу; он подумал и вошел. В передней было очень темно и пусто, ни души, как будто всё вынесли; тихонько, на цыпочках прошел он в гостиную: вся комната была ярко облита лунным светом; всё тут по-прежнему: стулья, зеркало, желтый диван и картинки в рамках. Огромный, круглый, медно-красный месяц глядел прямо в окна. «Это от месяца такая тишина, — подумал Раскольников, — он, верно, теперь загадку загадывает». Он стоял и ждал, долго ждал, и чем тише был месяц, тем сильнее стукало его сердце, даже больно становилось. И всё тишина. Вдруг послышался мгновенный сухой треск, как будто сломали лучинку, и всё опять замерло. Проснувшаяся муха вдруг с налета ударилась об стекло и жалобно зажужжала. В самую эту минуту, в углу, между маленьким шкапом и окном, он разглядел как будто висящий на стене салоп. «Зачем тут салоп? — подумал он, — ведь его прежде не было. » Он подошел потихоньку и догадался, что за салопом как будто кто-то прячется. Осторожно отвел он рукою салоп и увидал, что тут стоит стул, а на стуле в уголку сидит старушонка, вся скрючившись и наклонив голову, так что он никак не мог разглядеть лица, но это была она. Он постоял над ней: «боится!» — подумал он, тихонько высвободил из петли топор и ударил старуху по темени, раз и другой. Но странно: она даже и не шевельнулась от ударов, точно деревянная. Он испугался, нагнулся ближе и стал ее разглядывать; но и она еще ниже нагнула голову. Он пригнулся тогда совсем к полу и заглянул ей снизу в лицо, заглянул и помертвел: старушонка сидела и смеялась, — так и заливалась тихим, неслышным смехом, из всех сил крепясь, чтоб он ее не услышал. Вдруг ему показалось, что дверь из спальни чуть-чуть приотворилась и что там тоже как будто засмеялись и шепчутся. Бешенство одолело его: изо всей силы начал он бить старуху по голове, но с каждым ударом топора смех и шепот из спальни раздавались всё сильнее и слышнее, а старушонка так вся и колыхалась от хохота. Он бросился бежать, но вся прихожая уже полна людей, двери на лестнице отворены настежь, и на площадке, на лестнице и туда вниз — всё люди, голова с головой, все смотрят, — но все притаились и ждут, молчат. Сердце его стеснилось, ноги не движутся, приросли. Он хотел вскрикнуть и – проснулся.
Он пролежал в больнице весь конец поста и Святую. Уже выздоравливая, он припомнил свои сны, когда еще лежал в жару и бреду. Ему грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих, избранных. Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе. Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались, кусали и ели друг друга. В городах целый день били в набат: созывали всех, но кто и для чего зовет, никто не знал того, а все были в тревоге. Оставили самые обыкновенные ремесла, потому что всякий предлагал свои мысли, свои поправки, и не могли согласиться; остановилось земледелие. Кое-где люди сбегались в кучи, соглашались вместе на что-нибудь, клялись не расставаться, — но тотчас же начинали что-нибудь совершенно другое, чем сейчас же сами предполагали, начинали обвинять друг друга, дрались и резались. Начались пожары, начался голод. Все и всё погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше. Спастись во всем мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса.
Просмотр содержимого презентации
«Сны Раскольникова»
«Сон – это сегодняшние ответы на завтрашние вопросы». Эдгар Кейси
источник